Идея для него возникла спонтанно (спасибо оргам за тему спецквеста) и не перестает мне доставлять. Видимо, не только мне, поэтому - скромность? не, не слышал - вместо аннотации будет коммент с Инсайда:
Пишет Гость:
Семнадцатый Рал
В шапке стоит юмор – не верьте. Достаточно серьезный и хороший рассказ в фэнтези-антураже о том, как легко принять своего за чужого. И часто отнюдь не по собственной воле. Понравилось, концовка замечательная, можно читать, как оридж. В роли медиа: слухи.
Название: Семнадцатый Рал
Автор: krys
Бета: Дж.
Размер: мини, 2299 слов
Пейринг/Персонажи: Эди, Джегань, сестры и солдаты Ордена в ассортименте
Категория: джен с элементами гета
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Краткое содержание: Под стенами Народного дворца войскам Ордена холодно, голодно, да еще и ночные кошмары донимают. Как тут не развиться паранойе - особенно при ма-аленькой помощи со стороны...
Примечание: по книжному канону
Читать
Зеленое чудище раззявило пасть, дохнуло болотной гнилью – и проглотило его. Проваливаясь в бездонную черную глотку, Хайдар завопил... и проснулся.
Приснится ж такая мерзость! Ему все еще мерещился трупный смрад, который начало источать его собственное тело, перевариваясь в слизи гигантской твари. Он передернул плечами под плащом, служившим ему одеялом.
Впрочем, наяву тоже пахло далеко не розами: армия стояла на равнине уже очень давно, и в морозном воздухе смешивались запахи человеческих экскрементов, конского навоза, старого пота, прогорклого жира и... жарящегося мяса! Хайдар открыл глаза.
Светало. Несмотря на ранний час, большинство солдат уже встали: желающих подремать подольше и увидеть лишнюю пару кошмаров было не много. Хайдар повернулся к костру. Над огнем истекала ароматным жиром свиная нога.
– Никак жрачку подвезли?
– Это тебе мерещится, – с самым серьезным видом ответил Ботрос. Темноволосый, с квадратным лицом и прямым широким носом, он был общепризнанным главарем в их пятерке и мог получать провиант на всех. В юности он где-то чему-то учился и мечтал однажды выбиться в капитаны. С рангом пока не сложилось, и Ботрос пытался наводить дисциплину где мог, то есть среди остальных четырех обитателей палатки. Впрочем, и фуражом занимался, стараясь обеспечить их получше.
С едой было плохо. Ходили слухи, что где-то далеко на юге враг взял за привычку перехватывать обозы, везущие армии провиант из родного Древнего мира. Последние несколько дней у них были одни бобы – без мяса, зато с мелкими жуками. Чтобы сделать варево более сытным, в котелки добавляли сало – увы, прогорклое. Оно воняло само по себе, но другой жрачки не было, оставалось есть эту – и ночевать потом у костра под открытым небом. Лучше замерзнуть, чем рисковать позорно задохнуться в палатке под дружную канонаду, издаваемую спящими однокашниками.
Мяса на завтрак у них не было уже давно. Утро показалось Хайдару чуть менее омерзительным.
Ботрос повернул вертел над огнем и огрел по руке потянувшегося было к мясу Хафи.
– Рано еще!
В свои семнадцать лет Хафи был очень силен и не слишком умен. Он попал в их пятерку недавно, после того, как осенью помер от лихорадки Икбал. Когда армия Ордена вошла в Новый мир, Хафи еще прятался за мамкину юбку, но теперь считал себя ничуть не хуже ветеранов. Увидев новобранца, Ботрос спросил командира: "Куда нам такого зеленого?" Хафи тогда аж взвился: "Да Император в моем возрасте уже армию возглавлял!.." "То-то и оно," – крякнул обычно молчаливый Ашак, чем заслужил непреходящую ненависть новичка.
В картине мира Хафи Император был существом высшего толка, никак не ниже Создателя. При этом парень все никак не мог взять в толк, насколько смешны его попытки подражать. Он даже нос проколол – Хайдар видел, как у него слезы брызнули из глаз, когда Фируз вставлял в прокол кольцо. Император, пожалуй, прихлопнул бы Хафи, как муху, – чтоб не позорился.
– Разбуди-ка ты лучше Фируза с Ашаком, – велел мальчишке Ботрос.
– На кой?! – ощетинился вечно голодный Хафи. – Кто проспал, тот не жрет, самим мало!
Ботрос повернулся к Хайдару:
– Присмотри тут.
Хайдар уселся поближе к вертелу, отлично зная, что Хафи может попытаться стянуть свиную ногу и сожрать, сколько успеет: изобьют, конечно, но то потом, а набить брюхо полусырой свининой можно уже сейчас.
Поняв, что ему ничего не светит, Хафи развернулся и с деланно безразличным видом потопал прочь: "не очень-то и хотелось!"
Ботрос подошел к палатке:
– Подъем! – Ботрос несильно пнул храпящее в палатке тело. – Хорош дрыхнуть, Рал приснится!
Фируз подскочил.
– Чтоб он тебе самому на синем гаре привиделся, – зло пробормотал он. – Мне тут в кои то веки всего-то мелкая дрянь снилась, хоть раз бы выспался, так нет же! Тьфу...
– Ашак-то где? – спросил Ботрос, заглядывая в палатку.
– Да пес его знает...
Фируз выбрался из палатки и подсел к костру. Вид у него был не лучше, чем у остальных – помятое лицо, красные опухшие глаза... Бухла в армии последнее время было не много, но постоянные кошмары красили похлеще любого похмелья.
– Что за дела, Ботрос?! – подбежал Хафи. – В тридцать седьмой когорте на каждую пятерку два окорока выдали, у Назира в пятнадцатой еще и яиц дали, а ты нам только это копыто раздобыл?!
– Не кипеши, – спокойно отшил его Ботрос. – Это кто тебе сказал, что у нас больше нет ничего? Есть.
– А что жаришь только эту? – кивнул на свиную ногу Фируз.
– Хватит пока с нас. Или ты вечером жрать не захочешь? А завтра?
– Дык завтра свежее подвезут, – возмутился Хафи.
– Как вчера подвезли, да? Не знаю, как ты, а я пустые бобы больше жрать не хочу.
Хафи не сразу нашелся с ответом. Идея экономить перепавшую ему еду плохо укладывалась в мозгу пацана, выросшего где-то в трущобах Алтур-Ранга.
– Да ладно, Ботрос. Прав мальчишка, – начал Фируз.
– Какой я тебе к херам мальчишка?! – взвился Хафи.
– Горлопанистый, – не удержался Хайдар. – Но в самом деле, Ботрос, жрать охота. Давай хоть половину твоей нычки зажарим.
– Неужто наши не смогут обозы защитить? – поддержал его Фируз. – Ну застали их разок не готовыми, так теперь начеку будут. Не думаешь же ты, что полтора раловских урода нашу армию жратвы лишат?
– Урода не урода, а на бобы они нас посадили, – заметил Ботрос.
– Это ты чо, их защищаешь, че ли?! – от возмущения Хафи сорвался на родной диалект. – Да як ты?!.. – тут в голову ему пришла мысль, настолько его поразившая, что он минуту только и мог, что таращиться на Ботроса, открывая и закрывая рот, как очень большая и не слишком чистая рыба. – Ты – это не ты!!!
Тыкая в сторону Ботроса пальцем и едва не подскакивая на месте от возбуждения, Хафи переводил взгляд с Фируза на Хайдара и обратно.
– Вы что, не врубаетесь?! Когда это наш Ботрос да пожрать отказывался?
– Ты к чему клонишь? – опасливо уточнил Фируз.
– Рал это! В команду ему путь заказан, так?! Вот он нашего Ботроса убил и теперь под его видом это, нфильтруется!
– Инфильтруется, – поправил его Ботрос, обожавший заумные военные словечки. – Ты где тут на равнинах дуб нашел, чтоб с него рухнуть? Я это, я. Вот Ралу делать нечего, к вам, дурням, кашеваром наниматься.
В редкой толпе зевак, привлеченных воплями Хафи, заржали.
– А как в Джа-ла играть, так запросто? – не отступал Хафи. – Никто б не ждал, а он тут вот! Каргова команда – это ж тьфу была, а не команда! Он специально в такую дрянную полез и с ними уже поднялся, чтоб не заподозрил никто... А в итоге че? Чуть Императора не убил. И вас убьет!
– Уймись, дурень, – попытался урезонить его Ботрос.
Всеобщее внимание явно начинало действовать ему на нервы.
– А может, мальчишка дело говорит, – протянул один из подошедших.
– Вот! Дело! – Хафи так обрадовался неожиданной поддержке, что пропустил "мальчишку" мимо ушей.
– Ботрос, а Ботрос, – осторожно начал Фируз, – скажи-ка, а где ты пропадал три дня назад?
– Где я пропадал, я тут был, – ошарашенно отвечал тот.
– Ничего не тут, я тебя весь день не видал.
Хайдар вдруг припомнил, что и сам не видел Ботроса в тот день. В его душе зашевелились смутные подозрения.
– А, так третьего дня я ж на блядки ходил! – припомнил вдруг Ботрос. – Это обоз тогда не пришел, а вот баб привезли, с востоку откуда-то.
– Брешет, – с неожиданной уверенностью сказал какой-то бритоголовый.
В толпе зашумели.
– Да тащить его к командиру, пусть разберется!
– Гляди, как глазами сверкает! Все, кто "Рубена" знали, про глаза говорят!
– В ставку его, пусть ведьмы скажут!
И наконец:
– Приведем Императору Рала – наградит!!!
Это решило дело.
В последний предрассветный час ему снова снилась Никки.
Едва проснувшись, император призвал Вилессу. Как и все прочие Сестра Света, она боялась его, но ей руководил не только страх: было в ней и искреннее желание служить. Ей нравилось целиком отдаваться сноходцу – разумом, душой и телом – а ему нужна была разрядка. Она изгибалась под ним, кусала губы, кричала от боли и наслаждения, – что бы он ни отдал за то, чтоб хоть на миг увидеть такую обжигающую страсть в ледяных глазах Никки!.. но жадная покорность Вилессы, ее желание принадлежать портило все удовольствие. Она была истинной рабыней – не по принуждению, по сути своей, как Никки была истинной королевой. Наберись Вилесса смелости присягнуть Ралу, она и вне власти Джеганя осталась бы ничтожеством. Никки, дважды предавшая его, оставалась той, с кем он хотел разделить власть над Империей.
Закончив, он спихнул Вилессу с постели – кажется, она и его отвращение приняла с готовностью, – оделся и вышел из шатра. Кругом, на сколько хватало глаз, раскинулся лагерь. С холма сотни тысяч копошащихся солдат выглядели сплошной массой, безликой и довольно-таки аморфной: не привыкшие долгое время оставаться на месте, измученные постоянными кошмарами и бессонницей, вояки Ордена несколько подрастеряли боевой дух. Народный дворец возвышался посреди равнины, столь же неприступный, как и в первый день осады.
Считалось, что взять его невозможно. С точки зрения Джеганя, это лишь означало, что никто не старался по-настоящему. Прежним завоевателям не хватало военной мощи, расчета, а может и элементарного размаха мысли. В тусклом свете зимнего утра даже отсюда можно было рассмотреть бригады, занятые на строительстве гигантского пандуса. Он уже поднялся до середины скалистого плато, на котором был выстроен Народный дворец. Вскоре твердыню Ралов можно будет брать штурмом. У Джеганя не было иллюзий насчет сопротивления, которое окажут осажденные, но Орден располагал несравнимо большими силами. После столь долгого вынужденного безделья солдаты будут рваться в атаку с удвоенной яростью, а ширина пандуса позволит идти в бой строем – это не катакомбы, где пара одаренных могла справиться с несколькими когортами, пустив по коридорам потоки огня.
Джегань вернулся в шатер. В основной его части, служившей подобием тронного зала, бесшумно сновали слуги. Сидевшие за столиком у дальней стены Улиция и Эрминия вздрогнули при виде него и поспешно уткнулись в книги. Джегань прошел мимо них и опустился в кресло.
День едва начался, а он уже чувствовал себя вымотанным. За последний месяц не было ни одной мирной ночи. Он никогда не поверил бы, что некие порождения фантазии могут заставить его просыпаться в холодном поту, если не с криком... Знать бы заранее, что степнячка окажется столь талантлива в насылании кошмаров, охранял бы ее в десять раз лучше. Впрочем, он был уверен: кошмары, мучившие всю армию, – не ее идея. Каким-то образом Рал нашел способ усилить ее дар, использовать сны как оружие массового поражения. Пожалуй, простые кошмары – еще не худшее, что тот мог бы обратить против Ордена. Солдаты мучились от невозможности спать, но по крайней мере в их снах не велась подрывная деятельность. Передать осмысленную информацию намного сложнее, чем задать настрой и позволить воображению каждого достроить его личный кошмар. За минувший месяц Джегань узнал о собственных страхах больше, чем за всю предыдущую жизнь, но по крайней мере мог не опасаться, что Рал нашептывает что-нибудь его людям.
Скорее всего, Джегань был единственным во всем лагере, кому снилось что-то кроме кошмаров. Никки... Он и без того не мог выкинуть ее из головы, а теперь она приходила ночами, принося единственный возможный отдых. Сны о ней никогда не оборачивались кошмарами, хотя и не уступали им по яркости. Они казались более настоящими, чем сама реальность. В некоторой степени они и были реальностью: он понимал, что эти видения тоже насланы, и как сноходец чувствовал, что наслать их без прямого участия Никки было невозможно. Эта женщина снова играла с ним. Иногда ему казалось, что в последний раз она переметнулась к Ралу, чтобы отомстить за пари с Каргом – что ж, если так, это было заслуженно. Он и сам понял, что пари было ошибкой – еще до того, как проиграл. Теперь она скрылась в Народном дворце – единственной крепости в Древнем и Новом мирах, которая еще не склонилась перед властью Ордена. Что ж, если она того хочет, он искупит вину: завоюет последний оплот сопротивления, чтобы получить ее. Иногда он сам удивлялся, сколь странные формы принимала игра, которую она вела с ним с самого начала.
Голос стража из личной гвардии прервал его воспоминания:
– Ваше Превосходительство, там... привели. Вроде как Рала. Еще одного.
Джегань махнул рукой: "ведите".
Мощные стражи ввели десяток простых солдат. Те склонились перед Императором, умудряясь одновременно оглядываться по сторонам в немом изумлении. Богатое убранство шатра, служанки в прозрачных одеждах, склонившиеся над книгами сестры – все это неизменно вызывало у рядовых благоговейный трепет. Наконец в их среде произошло какое-то шевеление, в результате которого вперед был вытолкнут один, высокий и темноволосый. Джегань и сам видел, что обвиняемый – простой солдат, каких в бесчисленном множестве поставляли просторы Древнего мира. Для порядка он все же отдал мысленный приказ сестре Эрминии. Та на миг оторвалась от книг, бросила взгляд на обвиняемого:
– На нем нет личины, Ваше Превосходительство.
Джегань перевел взгляд на солдат и неторопливо поднялся. Их ужас теперь, когда они осознали, что зря отвлекли Императора, был почти забавен. Наконец, повинуясь его жесту, стражи шагнули в стороны. Вся компания мигом испарилась из шатра, умудрившись проскользнуть наружу, почти не потревожив серебряных дисков на закрывавшем вход пологе.
Джегань опустился в кресло и прижал пальцы к виску. Голова раскалывалась – еще одно последствие постоянной нехватки сна.
Это был семнадцатый "Рал" за последнюю дюжину дней. Ему уже хотелось убивать – и тех, кто ухитрялся выделиться из массы достаточно, чтобы навлечь на себя подозрения, и идиотов, подозревавших все и вся кругом... Одного он не мог понять: откуда они вообще узнали, что в том злополучном матче, обернувшемся резней, за команду Карга играл Ричард Рал?!
От ставки Императора пятерка тащилась в хмуром молчании. Восторг Хафи – он побывал в святая святых, видел Императора вблизи и только что не говорил с ним – блек перед осознанием, что Ботрос все же оказался не Ралом. А значит его, Хафи, ежедневный паек теперь зависит от человека, который крепко на него зол.
Фируз и Ашак тоже явно были не в своей тарелке. Ботрос шел молча, не оглядываясь. Хайдару было досадно, что он усомнился в человеке, бок о бок с которым прошел половину Нового мира. Он глядел в спину Ботросу и чуть не сбил с ног старую слепую нищенку. Выругавшись, Хайдар поспешил было нагнать свою пятерку, но запнулся и обернулся к старухе. Ему показалось, что она проводила его взглядом. Но этого не могло быть: вместо глаз у нее были сплошные бельма!
Нищенка как ни в чем не бывало стояла на прежнем месте и прислушивалась. Должно быть, гадала, куда ступить, чтоб не попасться под ноги еще кому. Хайдар покачал головой: померещится же. Постоянная усталость и дикие слухи, невесть как зародившиеся в солдатских рядах, скоро сведут их всех с ума.
Эди поправила капюшон плаща, пряча улыбку, и пошла своей дорогой. Удивительно: солдатня совсем не замечала нищую старуху, но посеянные ей семена слухов и сплетен взросли буйно, как змеиная лоза. Интересно, останется ли к новолунию хоть один солдат Ордена, которого не уколол бы ее шип?