... и обе изнемогали от наслаждения, корчились в сладких, обжигающих муках. Словно самой судьбой вырванные из толпы себе подобных, отбросив все условности вместе с брошенной невдалеке одеждой, они купались в волнах всепоглощающего огня, и им казалось, что в мире есть только они двое; только они и это пламя, охватившее их. Они впервые испытали это и отдавались целиком, без остатка, будто в последний раз. Это изменяло их, изменяло до неузнаваемости, ведь пройти сквозь такое и не измениться было невозможно, - но разве имело это хоть какое-либо значение для них? В этом пожаре страсти они обретали свое предназначение, саму цель своего существования.

~из наблюдений за жарящимися в костре сосисками~